КУЛЬТУРА КАК СТИЛЕОБРАЗУЮЩИЙ ФАКТОР КОММУНИКАТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ В БИЗНЕСЕ
Бортникова Татьяна Геннадиевна (Тамбов, Россия)
С ростом глобализации и интеграции различных сторон международного взаимодействия этнокультурные особенности поведения все чаще становятся объектом наблюдения и изучения различных научных дисциплин – культурологии, антропологии, межкультурной коммуникации, лингвистики, психолингвистики, социологии, этнологии, и др. И это не случайно, предмет рассмотрения может быть всесторонне рассмотрен только на междисциплинарном уровне. В то же время такая многоаспектность приводит к некой фрагментарности знания, а подчас и к недостаточному учету данных, полученных специалистами других дисциплин. Это привело к тому, что ряд исследователей предлагают в качестве интегрирующего начала обратиться к новому научному направлению – коммуникативной этностилистике. Целью изучения которой находится в исследовании коммуникативно-значимого варьирования поведенческих стереотипов представителей различных лингвокультур в ходе межкультурной коммуникации. Однако обращение к этой проблематике не совсем ново. Попытки исследовать совокупность этнонациональных стилей коммуникативного поведения, а также предопределяющих их факторов предпринимались и ранее. Так, например, лингвистическая стилистика призвана решать, «что из богатого арсенала языковых средств и в каких условиях уместно, пригодно, целесообразно, а что – неуместно, нецелесообразно» [Крылова 2006: 11]. Прагматика, также связана со стилистикой. Г. В. Колшанский, в частности, предлагал считать ее разделом стилистики и риторики, разрабатывающих критерии оценки и способы достижения тех или иных целей в построении текста в различных аспектах [Колшанский 2005: 136]. Но все эти области должны быть дополнены описанием национальных стилей коммуникации.
Известно, что понятие стиля не является исключительно лингвистическим. Этот термин пользуются в искусствоведении, литературоведении, социологии, политологии. Высказывается даже мнение о том, что «стиль и стилистика не имеют отношения к языку, это самостоятельная дисциплина, относящаяся исключительно к циклу человековедческих наук» [Ullmann 1957, цит. по: Брандес 2004: 9]. Существует большое количество разнообразных определений стиля, в основе которых лежат различные основания. Но всегда главным при этом является человек и его деятельность. М. П. Брандес, например, указывает, что «стиль – явление не объективного, а субъективного мира, это явление второй, человеческой природы, и в этом качестве он относится к миру культуры, т. е. миру вещей в широком смысле, созданному человеком» [Брандес 2004: 17].
Г. Е. Крейдлин, анализируя невербальное коммуникативное мужчин и женщин, предположил, что «разумнее говорить не о половых или гендерных стереотипных различиях, а о разных стилях тендерного коммуникативного поведения: мужском (маскулинном) и женском (фемининном) и соотносить коммуникативные стереотипы не с полами, а с этими стилями» [Крейдлин 2005: 42].
А Ю. С. Степанов, определяет речевой стиль как «вид речи, употребляемый людьми в типовой общественной ситуации». Он подчеркивает, что такие виды речи характеризуются: во-первых, отбором языковых средств из общенационального языкового достояния (отбором слов, типов предложений, типов произношения), а во-вторых, скрытыми за этими средствами общими принципами отбора, которые лежат вне языка [Степанов 1975: 201]. Вот почему «характеризовать стили нужно с двух сторон: со стороны языка и со стороны действий человека в определенной общественной ситуации» [Степанов 1975: 202].
Таким образом, в коммуникации мы можем выделить языковой и поведенческий аспекты, а так называемый коммуникативный этностиль, который можно определить как исторически сложившийся, предопределяемый культурой и закрепленный традицией тип коммуникативного поведения народа, проявляющийся в выборе и предпочтительности определенных средств коммуникации (вербальных и невербальных), используемых в процессе межличностного взаимодействия [Ларина 2007а].
Вот почему часто говорят о моделях кросс-культурного поведения в бизнесе. Эти модели получили свое описание в работах Э. Холла, Дж. Хофштеде, Р.Д. Льюиса, Р. Гестеланда и др.). Эти этно-специфические стили поведения рассматривались с позиций разных позиций, связанных с социокультурными, аксиологическими, социолингвистическими, психолингвистическими, лингвистическими и др. характеристиками (как количественными, так и качественными). К ним относятся:
• социокультурные (дистантность / контактность; ориентация на статус / ориентация на личность, симметричность / асимметричность отношений, монохронность / полихронность, индивидуализм / коллективизм, мужское/женское начало и др.);
• аксиологические (приоритетные ценности культуры, влияющие на процесс коммуникации: личная автономия или интимность, уважение к статусу или равенству; искренность или сохранение лица, дистанция власти и т. д.);
• социолингвистические (субъектно-объектная ориентированность коммуникантов; степень допустимости прямого коммуникативного воздействия; прямолинейность / косвенность; степень формальности / неформальности в общении и др.);
• психолингвистические (эмоциональная сдержанность / открытость, функциональная значимость эмоций, степень речевой экспрессивности и др.);
• лингвистические (наличие, выбор и предпочтение тех или иных языковых средств, особенности синтаксической организации высказываний, степень ритуализованности высказываний, количественные характеристики (лаконичность/многословность) и т. д.;
• паравербальные (темп речи, громкость, тональность, допустимость и длина пауз, допустимость и роль молчания и т. д.);
• невербальные, включающие:
– проксемное поведение (использование пространства в процессе коммуникации);
– кинесическое поведение (специфические жесты и частотность их использования, выражения лица, позы, телодвижения т.д.);
– тактильное поведение (допустимость тактильных жестов).
Перечень параметров описания коммуникативного стиля не является окончательным. Так, Дж. Хофштеде, в своей типологизации культур, выделяет также информационно-коммуникативный тип и делит культуры по степени избегания информационной неопределенности на типы культуры с высокой и с низкой степенью избегания неопределенности (Uncertainty Avoidance). По его мнению, культуры с высокой степенью избегания информационной неопределенности в логико-информационном аспекте обладают нетерпимостью к двусмысленности, приверженностью жестким правилам, абсолютной истине, а в эмоционально-психологическом аспекте избегают конфликтов, агрессивности. Культуры же второго типа отличаются гораздо большей терпимостью к расхождению во мнениях, более высокой степенью риска, большей эмоциональностью и свободой выбора.
Таким образом, только комплексное описание этнонационального стиля коммуникации с самых разных позиций может дать более или менее полное представление о нем. А важнейшим из его стилеобразующих факторов является культура.
Совместное проживание групп людей на одной и той же территории, их хозяйственная деятельность формируют у них единый образ жизни, стиль поведения, стиль одежды, манеру общения, общее мировоззрение и т.д. В свою очередь культура как продукт совместной жизнедеятельности людей и система согласованных способов их коллективного существования, вырабатывает свой неповторимый язык коммуникации.
Культурное своеобразие проявляется в самых разных сторонах человеческой деятельности. Но в связи с проблемами коммуникации наиболее важной представляется идея различения культуры на глубинном (deep culture) и внешнем (surface culture) уровнях [Guirdham 1999], между которыми существует тесная взаимосвязь, так как культура пронизывает все ее стороны жизни людей. При этом признание внешних проявлений культурных различий воспринимается людьми более спокойно по сравнению с глубинным уровнем.
Так, например, познавая другую культуру, люди, обычно, достаточно болезненно реагируют на различия в ценностной системе. Все мы знаем, такие понятие как, правда и ложь универсальны, но «представления, кроющееся за ними, различны. И немец, и англичанин хотят, чтобы их деловая встреча завершилась успешно, но в представлении немца к успеху в переговорах ведет абсолютная, пусть даже суровая правда, а британец, напротив уверен, что главное – избежать острых углов. «Как же так? – говорит немец. – Истина есть истина» А китаец может поправить его словами: «Ошибаетесь, абсолютной истины не существует». Обе точки зрения могут оказаться правильными. Большинство жителей Востока и многие итальянцы согласились бы с китайцем» [Льюис 1999: 32].
В Китае, например, члены родственники обращаются друг к другу исключительно по иерархии родства. Образцами такого обращения могут служить: «вторая старшая сестра», «муж старшей сестры», «жена старшего дяди со стороны матери» и т. д. Обратиться по имени можно только к младшему. Что же касается служебной иерархии, то при обращении китайцы эксплицируют название любой должности с соблюдением строгой иерархии [Тань Аошуан 2004: 96].
Американские антропологи Ф. Клакхон и Ф. Стродтбек выделили пять основных параметров, по которым взгляды представителей разных культур на окружающий мир различаются и которые определяют их ценностную ориентацию. По их мнению, это: а) отношение человека к природе (man-nature orientation); б) его отношение к деятельности (activity orientation); в) отношение ко времени (temporal orientation); г) характер взаимоотношений между людьми (relational orientation); д) природа человека (human-nature orientation) [Kluckhohn, Strodtbeck 1961]. На основе этих отношений и складывается система ценностей народа, формируются его взгляды, концепции, культура.
По отношению к деятельности выделяются три типа культур, которые различаются тем, как люди организуют свою деятельность: пассивно воспринимают происходящие события (being cultures), пытаются воздействовать на происходящие события (being-in-becoming) или сами инициируют деятельность (doing cultures).
Яркий пример doing culture – культура США: жизнь человека находится в его руках, она не зависит от судьбы или случайностей, если хочешь чего-то добиться – добивайся.
Какие задачи позволяет решать такие типологии? Насколько полезными могут они быть? Конечно, сами разграничения культур по разным типам носят описательный характер, но именно эти характеристики помогают определять точки психологического напряжения в ходе межкультурных коммуникаций, выявить мотивы поведения, характер ожидаемой активности и т. п., а, следовательно, и найти регуляторы для снятия напряженности.
Глобализация бизнеса все чаще приводит менеджеров разных культур за общий стол переговоров. И хотя общая цель этих переговоров – контракт легко переводится и похоже звучит на разных языках, смысл его толкуется представителями разных культур не однозначно. Для представителей Скандинавских стран, Германии или Великобритании подписанный контракт – это документ условия которого должны строго и точно соблюдаться. Но для японца он имеет характер предварительного соглашения, которое может быть изменено или даже переписано заново в случае изменившихся обстоятельств.
Понятие «здравый смысл» при всей своей обиходности разнится не только в разных лингвокультурах, он понимается по-разному даже носителями одного языка. Так англичане трактуют его как суждение, вынесенное в большей степени из опыта, чем из теории. А для американцев – это разумное, но незамысловатое суждение. Проблема состоит в том, что это понятие не может быть нейтральным, ведь здравый смысл вырабатывается на жизненном опыте, а он обусловлен культурой страны е ее (культуры) ценностями. Конечно, многие ценности, накопленные человечеством на протяжении истории, являются универсальными. Однако значимость тех или иных ценностей, их иерархия на ценностной шкале в разных культурах различна. Именно это и определяет оригинальность каждой из культур, ее своеобразие и уникальность, ибо в основе любой культуры лежит свойственная только ей система ценностей, которые выступают, как основные жизненные ориентиры, тем самым определяя ее саму.
Здесь мы вплотную подходим к проблеме рассмотрения нашего поведения в ходе межкультурной коммуникации на внешнее (видимое) и внутреннее (реальное). Мы прекрасно отдаем себе отчет том, что все специфические формы поведения людей имеют глубокие культурные корни. Привычка британцев играть в гольф даже в дождливую погоду вряд ли будет нас сильно раздражать, скорее позабавит, так как все мы прекрасно понимаем, что к этому их приучил влажный климат острова. Более того, прожив какое-то время в новой для нас культуре, мы сможем: есть палочками с китайцами, макать рогалики в кофе с французами или приходить на вечеринки с опозданием как латиноамериканцы. Мы может даже имитировать особенности местного произношения. Перенимаемые нами манеры мы легко согласуем со своими взглядами на жизнь, воспринимая эти внешние поведенческие правила как некую игру.
Другое дело, когда речь заходит о «невидимой» части, которая основывается на разных системах ценностей и на барьерах сознания, закрепленных в языках их носителей, на их этических нормах.
Когда же возникают кросс-культурные проблемы? Здесь можно выдвинуть две причины: недостаточный профессионализм (в международном сотрудничестве) участников и межкультурные предубеждения. Причем одна, как правило, вытекает из другой. В том случае, если участники переговоров не имеют опыта работы с иностранцами, то столкнувшись с иной логикой ведения переговоров и иной нравственной позицией, они попусту теряют время. В результате, переговоры могут не прийти к желаемому контракту и даже вызвать кросс-культурную предубежденность относительно той или иной этнокультуры.
На этапе обдумывания переговоров разные культуры обдумывают не только пути наилучшего решения, но и ряд других проблем. Вот какую схему обдумывания предстоящих переговоров приводит Р.Д. Льюис:
Он подчеркивает, что «программа, закладываемая нашей культурой, не только по-разному определяет значимость наших дел, но и мешает нам «увидеть» приоритеты или целевые установки других» [Льюис 1999: 174]
В то же время ряд исследователей утверждает, что говоря о национальном характере, необходимо исходить из следующих принципов:
1) характер этноса – не сумма характеров отдельных его представителей, а фиксация типических черт, которые присутствуют в разной степени и в разных сочетаниях у значительного числа индивидов;
2) речь должна идти не о наборе тех или иных черт, а о степени их выраженности и о специфике их проявления;
3) черты характера можно понять лишь в соотнесении с общей системой ценностей, зависящей от социально-экономических и географических условий, от образа жизни народа и его религиозных верований [Стефаненко 2004: 136].
Эти принципы важны потому, что отсутствие четких критериев описания приводит к размытому и весьма эклектичному характеру, а сами этнонациональные черты часто превращаются в этнические стереотипы.
Важно при этом помнить о том, что стереотипы не всегда являются проявлением предвзятого мнения о том или ином этносе. Большинство из выделяемых обычно черт, таких как сдержанность, внутреннее самоуважение, чувство собственного достоинства, замкнутость (у англичан) или открытость, дружелюбие, солидарность, гостеприимство, преобладание интуиции над логикой (у русских) было выделено на основе специфики коммуникативного поведения. Более того они легко объясняются исходя из особенностей культуры, ее ценностей, социально-культурной организации общества.
Следовательно, логичнее отказаться от понятия национальный характер, а изучать ментальность как систему «взаимосвязанных представлений, регулирующих поведение членов социальной группы» [Стефаненко 2004: 140]. А при желании еще более широкого охвата – менталитет, который определяется этнологами как «система мировоззрения, основанная на этнической картине мира, передающаяся в процессе социализации и включающая в себя представления о приоритетах, нормах и моделях поведения в конкретных обстоятельствах» [Лурье 1998: 228]. Через описание этих понятий и может быть описана культурная традиция народа, и, и соответственно, национальный стиль коммуникации.
Но как воплотить благие намерения в нашу жизнь? Как людям разных национальностей научиться работать в «мировой деревне» ХХI века? Ответ, полагаем, кроется не только в изучении типов культур и их стилей деятельности, но и в попытке посмотреть на свою культуру со стороны. Именно тогда появляется шанс на преодоление культурных барьеров, которые затрудняют понимание стиля мышления представителей других культур. Цель любой культуры – это достижение успеха и выживание народа. Поэтому не отрицание других культур, а изучение их деловых стилей и попытка посмотреть на свои действия глазами других, несомненно, могут привести нас к эмпатии. В отличие от симпатии, основывающейся на культурном сходстве, эмпатия признает культурные различия. Но в ее основе все же лежит позитивный настрой, уважение и стремление прояснить общие цели.
Литература:
