pimno_tgu@mail.ru
Европеизация российского образования в Год литературы пополнилась новостью о том, что будут пересмотрены программы школьного филологического цикла в сторону упрощения и сокращения. Главный принцип – практикоориентированность курсов русского языка и литературы, сведение их к чтению и работе с текстом, отработка видов речевой деятельности, в которых используется язык, а именно: слушание, говорение, чтение и письмо.
Традиционно такой принцип был основополагающим в отечественной начальной школе, а среднее звено осваивало научные основы языка и литературы в той дозированной форме, какая соответствовала возрастным умственным возможностям обучающихся. Более того, в Европе вообще не преподаётся такой учебный предмет, как «литература», в старшей школе есть «основы словесности», которые не сообщают ученикам сведений о литературном процессе, о связи литературы с историей и общественным развитием.
Сторонники европейского подхода к филологическому образованию, вероятно, исходят из того, что язык классических произведений сложен для современных подростков, тем более, что ни Пушкин, ни Лермонтов ничего специально для детей не писали. Такой подход по-прежнему красиво называется «демократизацией современного образования», а в переводе на язык простых граждан России: «народ глуп и многого не понимает».
Минимизация курсов русского языка и литературы в школе имеет мировоззренческие последствия. Русский язык и литература, создававшаяся на нём, выдвинули нашу страну на передовые рубежи культурного европейского, а затем и мирового пространства. Наши критики называют Россию литературоцентричной страной, то есть государством, в котором высокоразвито искусство слова. Взамен такого высокого положения литературы планируется читать куски текста, унизительно называемые «отрывками» (в одном ряду со словами отрицательной коннотации: огрызки, обрывки, окурки, огарки и т.п.), учиться их расчленять для дальнейшего пересказа или учиться хотя бы понимать, что там стоит за чужой речью. Одиннадцать лет работы с «лоскутным одеялом» словесности?
Академик Д.С. Лихачев в своё время предлагал называть письменные источники X – XVII веков явлениями древнерусской словесности, к чему обязывали жанры слова, поучения, повествования или летописи, не было цели у авторов текстов формировать некий художественный мир, который впоследствии и станет называться не словом «словесность», а термином «художественная литература». Мы возвращаемся назад, в историю веков, в средневековье?
Если Министерство образования и науки РФ такую концепцию изучения филологических дисциплин примет, то оно признает факт, о котором ныне говорят психологи и педагоги: деградация, дилетантизм подрастающих поколений. В учительский лексикон вводятся теперь понятия «деменции» (слабоумие как следствие недоразвития) и «девиантное поведение» (отклонение от нормы). Разработчики концепции опрощения филологического образования базируются в Высшей школе экономики, которая уже больше двух десятилетий борется с «консерватизмом» в отечественном просвещении и проводит бесконечные реформы образования, сотрясающие все ступени – от дошкольного этапа до вузовского.
Сейчас каждая образовательная организация пишет свои программы, разрабатывает собственные методики, умея или не умея это делать научно и полноценно. Системность в получении непрерывного образования нарушена, и в вузе преподаватели имеют дело с абитуриентами, получившими поразительно разную школьную подготовку. Основы лингвистических и историко-литературных, а тем более теоретико-литературных знаний настолько малы, что, как говорится, начинать иногда приходится с азов предмета. Современные выпускники школы при анкетировании «что вы читали в последнее время?» называют 3 – 4 программных имени (Пушкин, Толстой, Булгаков) и затем переходят к произведениям «для души» – popartная, как теперь выражаются, зарубежная беллетристика или массовая литература.
Если концепция «демократического изучения языка» победит, каждый учитель будет сам обосновывать, почему он читал с учениками то или иное произведение, а то и вовсе только любимого им автора, вроде Сорокина, Пелевина или Улицкой, захвативших воображение изощренными словесными экзерсисами (экзерцициями).
Литературный постмодернизм проник и в образовательные структуры. Он разрушает положительные традиции, высмеивает их, парадоксально переиначивает. Расплодились имитаторы, которые точь-в-точь хотят повторить классика, а выходит вторично, суррогатно. Передельщики и пародисты – сейчас самая распространенная специализация во всех сферах культуры. Всемирная информационная война – любезное сердцу пародиста событие. Информированность, эрудиция теперь ценятся выше ума и мудрости, а молодые их даже и не различают как экзистенциальные категории. Поди разберись, какая оценка содержится в словах «он клёвый» – положительная? Похоже на «квёлый» (вялый) – отрицательная? Наверное, клёвый, потому что клюёт на ваши слова, то есть реагирует. Современные молодые люди манипулируют словами, не вдаваясь в их смысл. Перейти на простой разговорный язык, тем более на вульгарный молодежный сленг, ничего не стоит: в воздухе витают «лохи», «лузеры», «универы» и прочие «новоязы». Да и Нобелевскую премию за писательский труд получила в 2015 г. Светлана Алексиевич, пишущая на русском языке и пытающаяся окарикатурить, заклеймить «красную утопию» – Советский Союз, в котором она выросла и получила образование публициста. Её произведения «У войны не женское лицо» и «Цинковые мальчики» – рассказы от лица жертв человеческой трагедии, записанные журналисткой. Нобелевский комитет дает премии литераторам не за художественное мастерство, а по политическим соображениям: Бунину и Бродскому как эмигрантам, уехавшим от «окаянных дней», Пастернаку не как замечательному поэту, а за антиреволюционную прозу «Доктор Живаго», напечатанную за границей.
Сегодня достойно награды творчество Бондарева, Быкова, Распутина, Искандера, Личутина… Уходит из жизни, к сожалению, это крепкое старое поколение, но они не получат иностранной премии потому, что не умеют скрывать свой русский патриотизм, что болеют душой за Россию, её язык, культуру, литературу.
Проверяя материалы педагогической практики бакалавров профиля «начальное образование», мы обнаружили в конспектах уроков литературного чтения последствия реформы образования. Новых учителей (не всех) не волнует воспитывающая роль литературы, с младшими школьниками практиканты обсуждали проблемы, не свойственные детскому разуму: что в тексте Паустовского является признаком сказки, а что – рассказа; как в сказке о курочке Рябе сформирована цепочная композиция; какими средствами пользуется писатель, создавая образ героя; чем скандинавский миф отличается от славянского… А раньше младшие школьники переживали за судьбу Ваньки Жукова и сочувствовали девочке Варюше из сказки Паустовского «Стальное колечко», вырастая людьми, у которых есть никакая не загадочная русская душа, а самая настоящая добрая, «всемирно отзывчивая». Практиканты оправдывали такой подход к изучению литературных произведений тем, что пользовались рекомендованными министерством образования и науки РФ методическими пособиями.
Эта статья написана для интернет-конференции потому, что в эпоху информационной войны, которая ведётся сейчас западными странами против Российской Федерации, в нашем образовательном поле продолжают вспахивать национальную почву зарубежными сохами, пытаясь свернуть нас с высот, завоеванных Советским Союзом в просвещении народа, на тропу одичания и умственного оскудения. Чего, конечно, нельзя позволить, если в России ещё осталась интеллигентная часть населения.
